На велике через всю Японию
2 сентября. Онсен унисекс, Озеро Товада и морской пехотинец Майк
Совместные для мужчин и женщин онсены в Японии — обычное дело. Их становится меньше в связи с культурой, навязанной западными странами. Пока в Европе свирепствовала церковь без греха зачатого, в японской культуре секс и гениталии не являлись чем-то постыдным. Мужчины и женщины мылись в банях вместе. Современные японцы все больше отдают предпочтение раздельным онсенам, в то время как европейские туристы не прочь ощутить собственнотельно колорит “той” Японии. Еще одними постояльцами совместных онсенов являются пожилые японцы, приходящие поглазеть на прелести белокурых красоток с большого континента.
Онсен, в который мы пришли, был самый большой из тех, что я бывал. Просторный зал, похожий на пещеру с двумя большими бассейнами горячей зеленоватой воды. В нем не было привычных стульчиков и душевых. Вода струей била прямо из стен с высоты два метра. Под одной из них в позе спайдермена, готового к прыжку, делал растяжку какой-то дядя. Женщин тут не оказалось. Я встал под струю и почувствовал во рту вкус соли — вода попадает сюда из горячих горных источников. Спустя час, к нам подошел работник онсена и попросил удалиться — с восьми до девяти вечера купание только для женщин.
— Куда дальше ты едешь?
— Не знаю, наверное, к тихоокеанскому побережью. Кстати, ты, наверное, знаешь, что там с Фукушимой? Там безопасно?
— Я не знаю, нужно проверить. — Он не первый человек, которого я спрашивал про Фукушиму, но никто не смог дать мне вразумительного ответа. Возможно, японцев, даже на Хонсю, это совсем не заботит.
В беседке кемпинга мы продолжаем разговаривать об их и моих похождениях. Две недели назад они были на Хоккайдо, и видели там медведицу с медвежонком. Один из ребят показывает мне их фотографии на камере.
— А это наше учебное судно. — Он показывает мне парусник.
— Вы учитесь на паруснике? Зачем?
— Да, на паруснике. — Они переглянулись и заулыбались.— Сами не знаем, в прошлом месяце ходили на нем на Гаваии. Без мотора, только под парусами.
Не уверен, что умение орудовать парусами поможет им в дальнейшей практике, но пойти Токио на Гавайские острова под парусами должно быть непомерно круто. На утро мы договорились сфотографироваться на память, а потом я отправился дальше. К счастью, подниматься в гору осталось не долго и вскоре меня ждал длинный и крутой спуск. Я направлялся к озеру Товада.
Я выехал на 102 трассу, которая напрямую ведет к озеру. Вдоль трассы идет-течет река, которую так же сложно перестать фотографировать, как бросить курить. В смысле “ну еще одну и точно хватит”. Дорога река и лес вокруг переплетены и скручены в единое целое. Я еду по левому краю, но вот проезжаю мосток и теперь река по правому. Иногда это путает, и лишь направление течения не дает сбиться. Мох подобрал под себя мостики, ограждения, все, что принес в эту природу человек. В лесу по краям огромные глыбы, неизвестно как сюда попавшие, но и на них верхом сидят деревья. Из земли сочится жизнь. Маленькие ручейки, водопадики, вот я проезжаю еще метров десять, и за скалой открывается большой водопад, еще один, потом еще, и так пока не надоест. Это самые длинные десять километров за весь маршрут.
Тренируя по пути навык оперативного реагирования-фотографирования во время езды, я доезжаю до озера.
— У нас есть саке, волшебный саке, никакого похмелья на утро.
Я лишь зашел попросить вскипятить воду на костре. Американец Майк пригласил меня выпить с ним. Он шестой год живет в Японии, уже женат на японке. Работает на американской военной базе Mikawa. Мы взяли по стаканчику саке — оно и правда оказалось волшебным и мягким.
— Я знаю только одну американскую базу…
— На Окинава.
— Да.
— У нас есть несколько. Все видео и фото, сделанные во время аварии на Фукушиме, были сделаны нашей базой.
На базе расположены как воздушные, так и морские части США, они работают совместно с японцами. В Саппоро я спрашивал друга Таро, как японцы относятся к американским войскам у себя в стране. Тот ответил мне по-философски:
— Ну ведь с этим ничего нельзя поделать. После второй мировой японцы считались “плохими” в этой войне, как и все проигравшие. — потом он добавил. — Сейчас американские базы дают много работы местным японцам, так что никто среди них не хочет, чтоб базы убирали.
Майк рассказал о своей должности. Когда новые солдаты прибывают на базу, они ничего не знают о местной, культуре, еде и развлечениях, поэтому только работают, едят гамбургеры и пьют вечером. Задача Майка — организовывать им мероприятия и выезды за территорию базы, чтоб помочь им ассимилироваться.
— Они только работают, а вечером пьют, работают – пьют. Вчера у меня был выходной, но я добровольно вызвался свозить одного покататься на каяках. Ты обязательно должен позвонить мне, когда будешь на Кусю. Ты любишь серфинг?
— Майк, ваша база участвовала в расчистке и эвакуации на Фукушима, а что там сейчас? Безопасно?
Он замялся, мы посмотрели на карту.
— До Сендай точно безопасно. Если ты будешь держаться хайвея, то ОК.
— На Хайвей меня не пустят с великом.
— А-а-а точно, точно. Слушай, надо подумать…
Вода тем временем уже нагрелась. Мы обменялись визитками, и я пошел к себе кушать.
На утро я хотел сфотографироваться с ним, но в девять утра, волшебное саке все еще хотело, чтобы он спал.
1 сентября. Первый день на Хонсю, встреча с моряками
Стоило солнцу подняться, и размеренная, даже романтичная, атмосфера прибрежного Аомори обернулась тяжким кручением педалей. Электронный термометр на одной из улиц показывает 32 градуса, но вдобавок воздух такой влажный, что пот сочится обильным соком из всех пор. Спасения от солнца нет ни под деревьями, ни под домами — солнце в зените и, кажется, оно не одно.
Мне нужно найти насадку на газовую горелку, чтоб брать с собой в дорогу крупы и нудлс.
До этого дня я питался полуфабрикатами — слава богу, в Японии есть более четырех сетей магазинов, в которых можно купить готовые обеды. Суши, курица с гарниром, заварную лапшу. Самые любимые из них — это рисовые лепешки с начинкой. Есть с креветкой, икрой, говядиной и тунцом. Две такие лепешки за 100 йен каждая, какой-нибудь сок к нему — получается отличный обед. Теперь я хочу брать с собой лапшу и варить утром кофе.
В поисках насадки обходил три Home Center’a. Нашел в них все виды снаряжения для кемпинга кроме этой насадки. Времени уже около двух, и нужно двигать. Темнота наступит в семь и у меня пять часов, чтобы найти ночлег. На полпути к озеру Towada, судя по карте Google Maps, есть кемпинг, он находится между горами Hakkoda и Kushigamine. Возможно, удастся добраться до озера. Два часа дня — слишком поздний час для больших переездов. Я покинул город, оказавшись в привычной уже сельской местности. Но хоть местами все также пробивался бамбук, мелькали кислица и лопухи, в придорожных зарослях прослеживался уже иной оттенок. Пролив шириной в 43 километра, разделяющий два острова, сыграл свою роль.
Дорога идет вверх. Карта не сказала мне, что ущелье между двумя именитыми горами — это тоже гора. Я набираю высоту по крутому серпантину. На обочине знак: подъем 10 градусов. Приходится слезать с велика и катить его рядом. Дорога идет по той стороне горы, где начинает садится солнце. Его потемневший кружок за тонкой полосой деревьев вялит меня как курицу на вертеле, ну или шаверму. На промежуточной вершине просторная площадка и над ней голубое небо. Вороны сидят в высокой траве, а дальше вид на горы. Они кажутся такими высокими, несмотря на то, что я сам уже набрал около четырехсот метров. Все-таки в горах, те же горы вокруг выглядят красивей. Каждая новая высота обозначена табличкой: “Национальный парк…”. В Японии очень много парков, природа, несмотря на кажущуюся дикость, обустроена для удобного доступа. На одной из высот стоит монумент памяти боевой славы кого-то и из деревянной коробки, когда к ней подходишь, играет песня. Каждый водитель, от старого до молодого, останавливается и читает строки песни, выгравированные на мраморной плите.
Начало темнеть, а я еще не добрался ни до кемпинга, ни до озера Towada. С первым намеком на темноту налетели комары. Феномен заключается в том, что комара сложно поймать рукой, но очень легко веками глаз. Не знаю, почему эти твари летают именно перед лицом. Жужжали бы они над ушами, я бы надел наушники и шел дальше. Я уже давно не еду, а просто иду — толкаю велик в гору. Со мной летят комаров двадцать, и каждый желает взглянуть мне в глаза. От раздражения я кинул велик и начал отмахиваться от них. Мог бы комар разговаривать, я бы поймал его и наслаждался звуками мольбы о пощаде, пока отрываю ему крылья, но он не умеет, а просто летает и лезет в глаза.
Ехать стало невыносимо, мазь от комаров не помогает. Я бросил велосипед и стал ловить любую машину. К счастью, первая же машина оказалась микроавтобусом. В нем сидит молодая пара.
— Здравствуйте, можно с вами доехать до вершины.
Парень помог мне засунуть велик в просторный багажник, и я сам сел туда.
— Какая твоя страна? — улыбчивая девушка повернулась ко мне.
— Израиль. — самый обычный разговор.
Они направляются в Токио из Аомори, мне там быть дней через двадцать, в голове промелькнула шальная мысль, но нет!
— До Токио? О-о это большая дистанция, сколько вам ехать?
— Девять часов.
Тем временем, микроавтобус натруженно карабкался в гору, и я, слушая звук мотора, осознавал, как наивно рассчитывал добраться до озера. Мы доехали до места под названием Sky Onsen в горах. Это недалеко от кемпинга. На площадке — очередной высоте-полочке на горе стоял комплекс в японском стиле, и расхаживали старички в белом кимоно с черными вставками. Я отпустил своих спасителей, сделав на прощание фото. Парень протянул мне свою визитку.
— Я художник, рисую маслом. Это моя картина.
На визитке была отпечатана картина, что-то вроде космоса со звездами.
Чтобы добраться до кемпинга, нужно преодолеть еще одну маленькую, но высоту. Google Maps направляет меня туда, где, казалось бы, нет проезда, но я ему слепо верю и вскоре оказываюсь на большой площадке с палатками. Такая картина давно стала вызывать у меня радость как у очутившегося дома после долгой дороге. Кемпинг имеет ряд стандартных вещей. Туалет, крытая беседка с кранами и раковинами. Я подъехал к ним, чтобы попить. В беседке сидели четыре молодых парня моего возраста и смотрели на меня.
— Хелоу…
— Хеллоу.
— Комбанва (добрый вечер на японском).
Парни одобрительно посмеялись моей попытке.
Все они — курсанты морского колледжа, проходят курс подготовки судоводителей, чтобы работать потом на грузовых судах. Стать моряком в Японии можно, окончив морское училище и получив высшее морское образование, но эти ребята пришли к этому по-другому.
Все они уже имеют высшее образование.
— Я учился на политолога.
— А я на экономиста.
— А что потом? Передумали?
Экономист поморщился — в морях лучше.
Они пригласили меня разделить с ними барбекю.
Один из них долго не решался спросить.
— Ты ешь свинину?
— Да, я не религиозный.
Позже, когда уже совсем стемнело, мы пошли пешком в Sky Onsen, тот самый, к которому меня привезла пара из Токио. Для гостей кемпинга есть специальный билет.
Когда мы зашли внутрь. Политолог повернулся ко мне с оживленной улыбкой.
— Это онсен унисекс!
Еще новости и статьи про Соболь 4x4
Автомобилистов подразнили прототипом нового ГАЗ «Соболь 4×4»
«Карго-клипс» превратит грузовой фургон во все что угодно – от автодома до мастерской
Конь-огонь
«Это не ГАЗель»: Третий СобольFest прошел под Тверью
Клуб «ГАЗ Соболь 4х4» расширяется
Как самому сделать бампер
Алюляй поехал через всю страну
Женщины в "Соболях"
В комментариях запрещен мат.
