На велике через всю Японию
21 августа. Нарико и озеро Shumarinai
Я стал останавливаться тоже, немного расстроившись, что мне не дали завершить спуск. Остановился возле грузовичка, Нарико в спешке, не говоря ни слова, вытащила из сумки стопку денег. Там было 5000 йен.
Я обрадовался и полез за долларами.
— Я только что позвонила мужу и рассказала ему про твое путешествие, он начал кричать на меня, почему я тебе не помогла. Нет, нет, ты можешь забрать их себе. — Нарика отказалась брать доллары.
Так решилась моя проблема.
На озеро я прибыл, когда было еще светло. Расставил палатку и пошел осматриваться. Прежде всего, я искал онсен.
— Тут нет онсена, есть душ. Откуда ты? — слегка пьяная женщина у большой палатки указала мне пальцем выше в гору. — О, прям как мой бывший бойфренд. — Она прислонила ладонь к губам и заглянула в палатку проверить мужа.
Они отдыхают на озере второй день. Поженились в США, там же родилась их дочь, японка Эмили. Я оставил их ненадолго.
Душ тут напоминает кабину космического шатла. Состоит из двух отделов с пластмассовым полом потолком и стенами. В первом отделе, раздевалке, нужно засунуть монету в 100 йен, тогда во втором отделе, в душевой, загорится цифра 5. Это значит, что у меня есть пять минут, чтобы помыться. Я засунул монету, и вспомнил, что шампунь свой оставил снаружи. Открыл дверцу шатла, и мои пять минут ушли на счет владельцев. Эту электронику не проведешь. Засунул еще одну монетку. Разделся, прошел в душевую, нажал на кнопку "начать омовение". Пошла вода, но погас свет. Помывшись пять минут в темноте, две из которых методом проб и ошибок я настраивал нужную температуру воды, я, частично посвежев, вышел. Кнопки включения света я так и не нашел. Полная автоматика.
Я заметил, что в озерах тут не купаются. Это было второе большое озеро, на котором я побывал. Зато здесь ловят рыбу прямо с причала, есть домик рыбака, в котором можно покушать, купить сувенир и за столом в тепле перед огромным плазменным телевизором рассказать другим гостям об улове. Так же можно снять лодку, 500 йен на полчаса. Последним я воспользовался.
— Что у тебя сегодня на ужин?
— Лапша и консервная банка тунца.
— Хочешь попробовать мой суп?
— Японский?
— Нет, итальянский
Все та же японка пригласила меня отведать суп.
На утро я встал с полной готовностью доехать до Асахикавы. Еще у Нарико в приемной я отправил пару сообщений на couchsurfing и не знал ответа. В Асахикава я буду часам к пяти, и только там смогу проверить почту.
17 августа. -41.2°С, борщ, пирожки
А на утро опять был дождь. До сих пор мое пребывание в Японии похоже на онсен. Один день я обливаюсь потом от жары, в другой мокну под дождем.
Из денег осталось 1200 йен. Обменять доллары в поселке нельзя, а местный банк выплевывает мою карточку, объясняя причину на японском. В продуктовом магазине пришлось отдать тысячу, так как их касса тоже не принимает мою карточку. Есть шанс, что она размагнитилась, в этом случае у меня 200 йен и немного еды на два дня. Не густо. Еще этот нудный дождь, как всегда не кстати.
Я выехал из Бифка только в десять, решив, во что бы то ни стало добраться до Асахикава. Нужно преодолеть 120 километров по лесной дороге через горы.
Дорога может стать такой же рутиной, как и работа. На новом месте ты смотришь на все свежим взглядом. Приходит какой-нибудь работник и начинает рассказывать, что да как: эта стерва, этот дурак, с тем дружи, с этим нет. Ты смотришь на него, киваешь вроде, но про себя думаешь: на фиг его, я буду общаться со всеми и сложу свое мнение. Работаешь неделю-две, и пока тебе все ново, ты не замечаешь мелочей. Но вот проходит месяц, ты осваиваешься и впервые раздражаешься, что кто-то не закрыл за собой дверь, другой щелкает пальцами и приносит с собой на обед какие-то вонючие котлеты. Раньше тебе было наплевать, ты смотрел на вещи глобально, но теперь незакрытая дверь занимает все мысли.
Я толкаю велик в гору по лесной дороге, ко мне пристала пчела. Не помню, что бы она приставала ко мне раньше. Может и да, но тогда я любовался лесом и слушал птиц. Теперь она жужжит и кружится вокруг меня. Приближается к лицу и жужжит прямо в ухо. Отмахиваюсь рукой, но она даже не думает улетать, лишь сдвигается на пять сантиметров в бок, облетает мою руку и снова летит к глазам. Я бью еще раз и еще раз, но она и не думает улетать, садится мне на макушку. Я хочу, чтобы она взорвалась, умерла мучительной смертью. Но вместо этого я отпускаю руку от руля и бью себя по макушке, руль велика выкручивается, и он падает мне к ногам. Все приехали, я убью ее. Пчела, будто почувствовав всю критичность ситуации, улетела. Поднимаю велосипед, и вот она опять. Я матерю ее, разговариваю с ней. Так продолжается около получаса. Точкой в этом противостоянии был приятный шлепок — я отправил пчелу на трибуны, орудуя насосом, как бейсбольной битой.
Округ Moshiri, возле озера Syumarinai, прославился тем, что здесь была зарегистрирована самая низкая в Японии температура -41.2 градуса по Цельсию. В честь столь низкой температуры тут установлены монументы с цифрами -41.2. Еще этот округ славится особой пылью, которая сверкает на солнце, тут выращивают пшеницу и изготовляют нудлс Soba, но для них не построили парк, как то сделали в честь -41.1 градусов по Цельсию. Парк расположен посреди леса. В нем находится большой электронный циферблат термометра, показывающий текущую температуру. В парке пусто, и поют птицы.
Я зашел в домик информации для туристов. За стеклом в приемной спала, свесив голову на грудь, женщина. Мне нужен был туалет и по возможности розетка, я не стал ей мешать. Розетка нашлась, и я развернул в туалете центр зарядки всех своих гаджетов, там же побрился и постирал вещи. Через час, когда все процедуры были окончены, я вышел из туалета, женщина уже проснулась. Мы разговорились.
— До Асахикавы сегодня? Ну, удачи тебе. — На часах было уже четыре часа дня.
— Это далеко?
Нарико, со свойственной японцам чертой давать точные ответы, принялась проверять расстояние в Google Maps.
— 94 километра.
В середине августа начинает темнеть уже в седьмом часу, доехать до Асахикавы и правда тяжело, к тому же меня там никто не ждет, вписаться через CS до сих пор не получилось. Нарико развернула передо мной карту округа и указала на озеро Syumarinai. Это искусственный водоем в 30 километрах от парка, там есть кемпинг. Мне настолько понравилась идея кемпинга на озере, что я совсем забыл, что у меня всего 200 йен.
— Я не могу там остаться, мне нужно поменять деньги. — я объяснил ей всю несложную математику. — Может, ты мне обменяешь?
Нарико засмеялась — в Moshiri нечего делать с долларами.
Ситуация сложная. Можно купить хлеб и попробовать дотянуть до Асахикавы 94 километра, для этого нужно выезжать сейчас, но мне было так хорошо и тепло в мягком кресле, я не спешил.
— У тебя блог на русском?
— Да, я родился в России на Сахалине.
Нарико засмеялась от удивления и, прислонив подбородок к груди, посмотрела на меня.
— На Сахалине? — ее накрыла новая волна восторга. Потом она задумалась и, протянув руку ко мне, выпалила на русском:
— Пирожки, борщ, каша.
Теперь уже я засмеялся от удивления.
— Откуда ты знаешь?
— Не знаю, откуда-то помню.
Потом она рассказала, что на Хоккайдо многие старики японцы не плохо знают русский, так как до Второй Мировой жили на Сахалине.
Нарико вспомнила еще несколько слов, в том числе, конечно же, матрешку и балалайку.
— Моя свекровь хорошо говорит на русском.
Мы поговорили еще минут 20, потом я поехал, просто на авось: может на озеро, а может доеду еще дальше. Через полчаса дорога пошла вниз с горы — награда, которой я наслаждаюсь после долгого подъема. В плеере играет The Offspring, я набираю скорость 30 километров в час, 35..
Меня стал обгонять маленький грузовичок. За рулем сидела Нарико. Разглядев мое лицо, она стала останавливаться…
17 августа. Город Бифка
Поселок Бифка — самая северная точка в Японии, а возможно и в мире, где выращивают рис. На английском пишется Bifuka, но японцы произносят именно Бифка. Тут есть железная дорога, которая после постройки ни разу не использовалась по назначению. Сначала она ржавела от росы и дождей, а теперь из нее сделали аттракцион. Каждый желающий, за 500 йен может прокатиться по этой ЖД на дрезине. Примечательно, что помимо 500 йен нужно иметь водительское удостоверение. Сам поселок Бифка напоминает South Park с его одной улицей одним полицейским, баром и магазином.
Неожиданностью стало то, что именно здесь я нашел бесплатный WiFi. Многие туристы, пользующие в поездках интернет, хоть раз помнят себя кружащими по улицам города с вытянутой вверх рукой, сжимающей телефон, в поисках WiFi. На такого меня смотрела работница ресторана с выпученными глазами. Я кружил, привстав на велосипеде, держа в одной руке руль, а в другой сотовый телефон, как полководец на коне, отправляющий свой легион в атаку. Остановился возле нее, удивленной.
— Интернет.
— А-а-а, интернет. — улыбнулась. — Ок, ок.
Она указала на домик рядом, возле которого ловил интернет. Было уже пять вечера. Он был очередной точкой на карте, к которой я стремился в надежде попасть в тепло и уют гостиницы или хостела. Теперь осознав, что и эту, четвертую ночь, мне ночевать в палатке, я решил просто присесть и пописать в блог.
Через час повар подошла ко мне и поинтересовалась.
— Ок?
— Ок.
Она достала телефон и написала в Google Translator "Где ты спишь?".
— Пока нигде.
Она снова взялась за телефон и на этот раз открыла Google Maps. Мы нашли с ней онсен и кемпинг рядом с Бифкой.
***
Онсен — отличное место для знакомства. Особенно если ты выделяешься из всех разрезом глаз и длиной носа.
— Where are you from? — ко мне обратился пожилой человек с высоким голосом.
— Эмм родился и вырос в России, а теперь живу в Израиле.
— О, Израиль, я там был год назад. — Он говорит с улыбкой, но смотрит куда-то в сторону.
— Да? Как турист? Где именно ты был?
— Нет, меня пригласили спроектировать там несколько частных вилл, я архитектор.
В свои 60+ он путешествует десять дней один на мотоцикле по Японии, мы поделились впечатлениями о Хоккайдо, и я вынужден был его покинуть потому, что сидел в горячей ванне уже давно, и нужно было идти в холодную, затем в сауну. Кстати, теперь у меня есть полотенце для онсена за 100 йен, растем потихоньку.
В сауне мне задали тот же вопрос. На этот раз это был парень из Вакканая, работающий менеджером продаж в фирме импортирующей крабов.
— Откуда вы возите крабов? Из Холмска?
— Нет, в основном из Корсакова.
— А что ты делаешь тут в Бифка?
— О, я приехал по работе…
— И ночуешь в палатке? Почему не в отеле?
— В отеле не так удобно. Здесь я купили хлеба, сыра и сосисок и приготовил на костре что-то вроде пиццы, это классно, ну и к тому же хочу сэкономить деньги.
Мне запомнился его рассказ, про то, как он ездил туристом в Иерусалим.
— Я был там в Рождество. Там, в старом городе, какие-то люди нагрузили себе на спину крест. — менеджер смеется в голос держа руку у рта, вспоминая эту необычайно смешную для него картину. — Они нагрузили себе на спину огромный деревянный крест и несли его по улице.
Увидев мою улыбку вежливости, он пояснил:
— Я буддист, мне сложно это понять.
В это время в сауну вошел архитектор, сказал, что ему пора идти и попрощался, пожелав мне приятного путешествия.
Восхищает эта простота и внимание к человеку. Я имею ввиду, что израильский архитектор международного уровня (не знаю, как насчет российского) ложится и просыпается с мыслью, что он крутой архитектор и в туалете спускает воду не без скорби, любуясь на свои произведения. Не знаю, стал бы он мыться в бане за пять долларов и поехал бы один путешествовать на мотоцикле.
17 августа. Ночь близ Утаноборе
Узкая дорога завела меня в жуткий лес. Где-то тут должен быть кемпинг, но то ли я перепутал направление, то ли проехал или не доехал. В наступившей темноте я потерял все ориентиры. Меж деревьев, сквозь темноту, виден автобус. Может, это туристический фургон, подъезжаю ближе. Нет, это просто брошенный автобус с развороченным салоном. Непонятно как он здесь оказался. Где-то рядом шумит речка. Я один в лесу.
Нужно искать ночлег, вернувшись километров пять назад, нашел дом у дороги, а напротив большое поле с высокой травой. Палатка была поставлена там.
Меня не оставляет мысль о медведе. Необъяснимое чувство страха, основанное только на моем воображении. Засыпаю с ножом в руке.
В темноте, вдали от машин и людей, каждый шорох слышен. Каждое трущееся о палатку насекомое и падающий листок. Каждый шумок тревожит мой сон. Вдруг слышу шаги. Это не человек. Поступь тяжелая, глухие удары о землю. Звук такой, как будто что-то нюхает. Нет, это опять насекомое ползет под палаткой. Но, что это за шаги? Я сжимаю рукоятку восьмисантиметрового ножа, как сжимают выступ на обрыве. Представляю, как сейчас медведь ткнется носом мне в макушку через тонкий брезент палатки, как порвет его тяжелой лапой, я лишь успею отскочить к противоположному краю, но останусь с ним один на один. Он увидит меня и будет смотреть с приоткрытой пастью, тяжело дыша. Потом шагнет ко мне, чтобы понюхать, придавит лапой мою ногу.
Я лежу неподвижно, не дыша, сжимаю в руке нож, пытаясь по звуку определить, где медведь. Велосипед слева от меня снаружи. Он ходит рядом с ним и нюхает. Нет, это не насекомое, я отчетливо слышу сопение.
В палатке вокруг моего лица летает комар. Впервые я ощущаю страх не как что-то мимолетное, а постоянное. Чувство, с которым ничего нельзя сделать, я не могу убежать, не могу что-либо предпринять. Просто лежу и страх, животный, жуткий страх тут, рядом со мной. Я могу ощущать его как предмет. Отделиться от него и рассмотреть как экспонат. У меня есть на это время, ведь сейчас оно бесконечно.
Чего я боюсь? Что меня съест медведь? Да, но чего именно? Что мне будет больно или то, что я умру? Я рассматриваю свой страх.
Если я умру, то мне будет уже все равно. Я не хочу умирать сейчас? Я никогда не думал об этом, это не то, чего я боюсь, мне не важно. Не то что бы я хотел умереть, но я ни разу не думал, когда лучше это сделать. Этот вопрос не актуален. Значит, я боюсь боли? Весь мой страх сводится к тому, что мне будет больно? Нет, это не так. Тогда в чем причина?
Я услышал лай. Нет, не совсем лай, это что-то среднее между лаем и воем и скулением. Это не собака, но и медведи таких звуков вроде не издают. Я по-прежнему боюсь, каждый такой звук заставляет меня содрогаться, но теперь это не просто страх, это страх и злость вместе.
Оу-оу-оу, я слышу его совсем рядом, но мне уже нет дела до него. Я засыпаю, выпуская из руки нож.
17 августа. В глуши
Дорога ушла в лес, и около-морские пейзажи сменились полями, пасущимися коровами и тракторами. Мне нужно купить еду, я посмотрел на карту — следующий город Hamatonbetsu, до него недалеко.
Снаружи обычный магазин, все те же автоматы с кока-колой и холодным кофе. Много видов холодного кофе, штук восемь — в Японии очень популярный продукт. Его продают в автоматах в супермаркетах (в большой картонной упаковке, как от молока). Захожу внутрь — деревянный пол, в магазине притушен свет, на плите стоит металлический чайник и никого нету.
— Коничива.
Слышу шаги в каморке за кассой. Выходит бабушка ростом метр сорок в спортивных штанах.
Говорит по-японски, и так она встала возле этого чайника, что получилась отличная композиция для фото.
Показываю пальцем на камеру, потом на нее.
— Фото, фото (извините, можно я вас сфотографирую для блога?).
Бабушка продолжает говорить на японском:
— Вакаримасен (не понимаю).
Посмотрела на меня молча. Взяла листок бумаги, карандаш и вырисовывает иероглифы на листке сверху вниз.
— No, no..
— Американец?
— Нет, Израиль.
— О-о… Израиль. — прислоняет оба кулачка ко рту, как ребенок, и смеется. Подошла к телефону, взяла в руку трубку и, указав мне на двухэтажный дом через дорогу, стала набирать номер.
Не могу привести тут диалог этой беседы, так как он был на японском, но думаю он имел следующее содержание:
— Слушай, тут гайджен приехал на велосипеде, иди посмотри на него.
— А, что он хочет?
— Не знаю, бормочет что-то непонятное.
Из дома через дорогу вышла бабушка в красном дождевике с капюшоном на голове, спустилась по лестнице, села на велосипед, и, переехав на нем через дорогу, подошла к нам.
Смотрит на меня, улыбаясь, показывает на мой нос и смеется.
Я все пытаюсь сделать хороший кадр, говорю им:
— Фото, фото.
Бабушка в спортивных штанах водит кистью руки из стороны в сторону и жмурится, мол не надо. Потом зашла в магазин и вынесла мне банку с виноградным соком, а сама села на корточки и рассматриваетвелосипед, трогает указательным пальцем фонарик, сумки и что-то говорит.
Указывает на дорогу и опять что-то по-японски. Понимаю, что спрашивает, куда я еду.
— Вакканай, Хоккайдо, Хансю, Сикоку, Кусю, Кагошима. (я выехал из Вакканая и собираюсь через все основные острова доехать до Кагошима, возможно дальше).
— О-о-о!! Кагошима! — смеется, прислонив два кулачка к щекам.
Хочу сфотографировать ее еще раз, но бабушка снова откупается, вынесла мне две банки виноградного сока. Ладно, думаю, пора ехать, засовываю фотоаппарат в сумку. Прощаясь, машу рукой. Бабушка уходит в магазин и выносит пластиковую упаковку с тремя большими суши.
Дальше населенные пункты закончились, и начался лес, беспросветный по обе стороны. На въезде в него, меня ждала табличка с изображением грозного медведя. Вечером прошлого дня, в онсене я говорил с байкером.
— На Хоккайдо водятся медведи? — я знал, что медведи есть, но спрашивал в расчете на поддержку. Что-то вроде “Да, медведи есть, но они не агрессивные, тебе нечего бояться”, а услышал в ответ совсем другое.
— Да, на Хоккайдо много медведей. Будь осторожен. В прошлом году медведь, зашел в дом и съел человека.
Упс…
Я еду в лесу по дороге, представляя, как из кустов вылезает медведь, шерсть у него дыбом. Он без паузы, даже не понюхав, бьет меня лапой по лицу. Когда кручу педали, не так страшно, но зачастую дорога идет в гору, приходится идти пешком, толкая велосипед возле себя, в эти моменты чувствую себя незащищенным.
Добрался до нового городка. Такие я раньше видел в американских фильмах. Одна улица, двухэтажные коттеджи. В продуктовом магазине никого нет, но у противоположной от входа стенке дверь-купе, у которой стоит обувь. За ней слышу голоса.
— Коничива. — как обычно объявляю о своем присутствии.
Дверь открывается, там сидит семья — это вход в гостиную квартиры.
Раньше путники спрашивали ночлег и воды, теперь Wi-Fi и розетку. Я хотел опубликовать заметку, а интернета не было уже третий день.
Еще новости и статьи про Соболь 4x4
Автомобилистов подразнили прототипом нового ГАЗ «Соболь 4×4»
«Карго-клипс» превратит грузовой фургон во все что угодно – от автодома до мастерской
Конь-огонь
«Это не ГАЗель»: Третий СобольFest прошел под Тверью
Клуб «ГАЗ Соболь 4х4» расширяется
Как самому сделать бампер
Алюляй поехал через всю страну
Женщины в "Соболях"
В комментариях запрещен мат.
